После окончания курсов младших лейтенантов меня направили для прохождения службы в 404-й артиллерийский полк. Он располагался в крепости города Омска. Построена крепость была еще до революции. Крепостные стены высотой в два с половиной метра и толщиной в метр были сложены из красного кирпича. С южной стороны крепости - ворота, сделанные из металла, закреплены на массивных кирпичных столбах. Внутри крепости выстроены казармы, помещение для офицерских семей, конюшни, церковь, перестроенная в клуб, и большой плац для строевой подготовки.
Получив назначение, я в тот же день прибыл в эту крепость. День был солнечный, снег почти полностью сошел. Талые воды сбегали тонкими струйками от крепости в речку Омку. Грачи, галки, воробьи вели шумную, хлопотливую жизнь. У ворот меня остановил часовой, вызвал дежурного. Дежурный - старший лейтенант - взял у меня направление, вошел в караульное помещение, через несколько минут вернулся, отдал мне направление и указал на одноэтажное длинное строение, где располагался штаб полка.
Лейтенант, сидевший за столом, встал:
- По какому делу?
- Прибыл в полк для прохождения службы.
Лейтенант, посмотрев мое направление, указал на дверь начальника штаба и предупредил, чтобы я постучал прежде, чем войти.
- Капитан очень строгий, любит порядок.
Сам придирчиво осмотрел меня и легонько подтолкнул к двери. Начальник штаба капитан Сорокин, как только я вошел, отодвинул от себя какую-то бумагу. Я хотел доложить, как советовал лейтенант, но капитан предупреждающе поднял руку:
- Знаю!
Прочитав мое направление, он встал:
- Подождите у дежурного по части, вызовем через полчаса.
Я вышел, как положено. Вдоль коридора стоял рядок пустующих стульев, придвинутых к стенке. Там и стал ждать. Дежурный лейтенант - невысокого роста, плотно сложенный, аккуратный, подтянутый подошел ко мне, спросил:
- Что, младшой, так быстро? Не принял, что ли?
Его белые брови приподнялись, губы в улыбке натянулись, оголив ровный строй белых зубов.
- Будем знакомиться, - протягивая мне руку, произнес он, - Ларенс, - и тут же поправился, - Эльмар Ларенс.
Его баритонный голос произносил слова с незнакомым мне акцентом. Я встал, пожал его протянутую руку, назвал себя. Сев рядом со мной, он вдруг быстро поднялся и произнес:
- Пойдемте к столу дежурного - могут позвонить. Или выйдет начальство.
Знакомство наше продолжалось. Эльмар, поблескивая своими голубыми глазами, расхваливал полк, штаб и, особенно, свою штабную батарею.
- У меня три взвода: взвод топографистов - им командует хороший парень, Помазкин; взвод разведчиков - командир Барков, а вот комендантский взвод пока без командира. Может, пойдешь? Я подскажу капитану.
Мне было все равно, где служить:
- Знаете, товарищ лейтенант, не будем торопиться. Вдруг я еще не подойду для службы в данном полку. Я ведь окончил пехотные курсы, а тут артиллерия.
- Э, браток, ты не будешь командовать артиллерией. У тебя будут такие же стрелки, как и в пехоте. Соглашайся! Я дам знать капитану.
Нашу беседу прервал голос вошедшего капитана Сорокина. Пригласив меня войти, начальник штаба скрылся за дверью. Я встал, одернул гимнастерку, вошел в кабинет, по-уставному встал по стойке смирно. Капитан посмотрел на меня испытующим взглядом:
- Младший лейтенант Москвин, Вы направляетесь командиром комендантского взвода в штабную батарею, в распоряжение лейтенанта Ларенса. Приказ о Вашем назначении подписан командиром полка. Поняли, младший лейтенант?
- Понял, товарищ капитан.
Он встал, подал мне руку и, пожимая, сказал:
- Идите, Ваш командир сейчас дежурит по части, но скоро освободится. Офицер он добрый, но требовательный. Когда познакомитесь, убедитесь в этом сами.
- А мы уже знакомы, - ответил я.
- Да? Тем лучше.
Я вышел. Ларенс ждал меня. Подойдя к нему, я доложил:
- Назначен командиром комендантского взвода в Ваше подчинение.
- Вот и хорошо! Вот и хорошо! - заговорил он, - где живете?
Я ответил, он продолжал:
- Отправляйтесь домой, а завтра к восьми часам утра приезжайте. Батарея располагается в том же здании, что и штаб, только с другой стороны.
Я поспешил к жене с хорошей вестью. На следующий день в нужное время был на месте, встретился с командиром батареи. Он вызвал через дневального зам. командира взвода - ст. сержанта Пономарева, приказал построить людей по линейке около казармы. Когда взвод был построен, мы с Ларенсом вышли к строю. Выслушав Пономарева, и дав команду "вольно", Ларенс произнес:
- Товарищи бойцы! С сегодняшнего дня вашим командиром будет младший лейтенант Москвин. Надеюсь, что вы найдете с ним общий язык, и достигнете высоких показателей в боевой и политической подготовке. Затем Ларенс повернулся ко мне:
- Вручаю Вам, младший лейтенант, взвод, как знамя! Бойцы в этом взводе хорошие. Сделайте все, чтобы они были еще лучше во всех отношениях. Оставляю Вас наедине со взводом, знакомьтесь, - добавил он, пожимая мне руку.
Я прошел вдоль строя, стараясь посмотреть в глаза каждому. Отметил с удовлетворением: никто из бойцов взгляд не отвел. Закончив знакомство и осмотр людей, я приказал Пономареву продолжать занятия по расписанию, а сам пошел к командиру батареи.
- Ну, как? Познакомились? - спросил он, как только я вошел в его маленький кабинет.
- Познакомился. Люди, вроде, неплохие. Взгляд не отворачивают.
- Не то слово! Люди хорошие! Садись, будем чай пить.
.jpg) |
| Эльмар Ларенс. Фото из семейного архива семьи Ларенсов. |
Пока он возился с чайником и стаканами, накрывая столик, я осмотрел его кабинет. В этой девятиметровой комнате - к правой стенке от двери стояла аккуратно заправленная одноместная железная кровать. Над ней закреплена небольшая полочка для книг, прикрытых голубой занавеской, возле полки приколот небольшой портрет молодой особы. Рядом с койкой у окна - маленький столик, за которым мы собирались пить чай. В углу за столиком - табурет с примусом. Вешалка для одежды устроена при входе, справа за койкой. В комнате очень чисто.
Присаживаясь к столу, я спросил Эльмара:
- Вы здесь и живете? Не женаты еще?
Он хитро посмотрел на меня, улыбнулся, заговорил тихо, медленно.
- Женился. Только жена не едет сюда. Говорит - получишь квартиру, тогда и расстанусь с общежитием. Заметив мой вопросительный взгляд, он продолжал:
- Жена учится в медицинском институте, живет в общежитии. Говорит, что ей в общежитии лучше готовиться к экзаменам. Женились мы месяц тому назад. Договорились, что я ей не буду мешать, пока не закончит учебу, а заканчивает она через месяц. Вот так и живем пока.
- Значит, медовый месяц идет наперекосяк?
- Да, почти так. Но ничего! Мы свое наверстаем! Не сюда же ее потащишь. Живу пока здесь. Да и удобно мне. Каждый день на месте, с бойцами встаю, делаю зарядку, да и бойцы - народ веселый, остроумный, с ними до слез нахохочешься. И все это с раннего утра. Хорошим настроением заряжаешься на целый день. Я с ними - как хороший друг. Они не скрывают от меня свои радости и горести, и мне от этого только польза. Вечерами вместе с бойцами делаю прогулку перед сном. Они очень хорошо поют строевую песню, хотя, что я говорю - сам убедишься! Я пытаюсь с ними петь - слова-то знаю. И голос есть, а вот музыкального слуха нет. А ты поешь?
- Пою, - ответил я.
- Тогда у тебя с бойцами будет лад. Песня сближает людей.
Мы пили чай медленно. Он все говорил, а я слушал.
- Младшой, знаешь, о чем я хотел поговорить с тобой сейчас? Мне хочется, чтобы во всех взводах нашей батареи научились хорошо ходить в строю, стрелять метко, умело действовать в штыковом бою, маскироваться, отражать внезапные нападения противника. Хочется воспитать в людях злость к врагу, выносливость в походах, а все это можно достичь только тренировкой.
В этом деле не надо жалеть времени самого бойца. Надо бойцу внушить, что во время занятий он не просто занимается, а ведет бой с врагом. Когда будут персональные занятия с каждым, особенно с теми, кому туго дается методический способ боя, или он дрожит во время стрельбы по мишеням, тут батенька мой, не жалей себя, своего времени, и настойчиво и постоянно натаскивай такого бойца. Он в будущем тебе спасибо скажет. Войны нам не миновать, и она не за горами. Враг стоит у наших границ на западе и на востоке. Нам надо быть готовым к суровым испытаниям войной. Так-то вот, товарищ младший лейтенант.
Ларенс ознакомил меня с распорядком, а вечером назначил встречу с командирами взводов для знакомства. Я внимательно выслушал его наставления, поблагодарил за чай, беседу и ушел к взводу, с которым в ленинской комнате занимался мл. политрук батареи Степанов. Заходить на занятие не стал, а прошел к дневальному. Спросил у него месторасположение комендантского взвода. Во взводной комнате осмотрел койки, пирамиду с винтовками, заглянул в тумбочки и, довольный, вышел в коридор. Вскоре занятие окончилось, я отправился в ленинскую комнату и встретился с политруком.
С успеваемостью бойцов меня познакомил по вводному журналу оценок старший сержант Пономарев. Увиденное меня не удовлетворило, но я промолчал и начал обдумывать меры, которые помогут совершенствовать обучение в соответствии с указанием командира батареи.
Меня не устраивало специализированное направление боевой подготовки во взводе, и я пошел с предложением к Ларенсу. Он выслушал и одобрил:
- Думаешь правильно. Действуй!
За размышлениями не заметил, как прошел день. Вечером Ларенс познакомил меня с командирами взводов Помазкиным, Барковым и Степановым. Знакомство прошло в дружественной, веселой обстановке, а после командир разрешил мне ехать домой. Мы с женой жили в Кировском районе - на левом берегу Иртыша. Добираться надо было только поездом - паромы уже не ходили, Иртыш поднял лед и кучами гнал его на своей спине на север. Добрался поздно. Дома я еще обдумывал план занятий. Переговорили с Валей насчет переезда в город. Утром я встал рано, наскоро покушал и поехал на службу.
Ларенс встретил меня словами:
- Младшой, пиши заявление на квартиру в крепости. Есть такая возможность. И тебе, и мне неудобно жить далеко. Сегодня обращусь к командиру полка с твоим заявлением.
Заявление я написал и пошел к взводу. Бойцы только что пришли из столовой и собирались на занятия по специальности, которые должны были проводить командиры отделений. Но я построил взвод и объявил, что сегодня начнем заниматься по новому плану.
- А как - по новому?
Я не ответил, так как план должен был быть согласован с командиром батареи и штабом полка. Этого требовала дисциплина. Командиры отделений под контролем Пономарева увели своих подчиненных на занятия, а я пошел к Эльмару. Мой план Ларенс одобрил и заверил, что согласует его со штабом полка. Я предполагал учить всех людей в составе взвода по трем программам, а именно - несение караула, регулирование движения колонны на марше и выполнение службы связи. Причем, основное внимание уделял огневой подготовке, знанию всех видов оружия, которым вооружались пехотные подразделения: винтовка, автоматическая винтовка, пистолет, ручной и станковый, пулемет, ручные гранаты. Я полагал важным не только изучить устройство этого вооружения, причины неисправностей, способы устранения неисправностей, но и выполнить приведение к бою, и провести стрельбу по цели из автоматического оружия, и метание гранат хотя бы раз каждым бойцом. Нужным считал и научить каждого бойца преодолевать препятствия, маскироваться и вести штыковой бой. Для выполнения моей программы положенного времени, отведенного на занятия, не хватало. Надо было увеличивать количеств учебных часов за счет строевой подготовки. Строевую я планировал проводить во время учебных прогулок, движения на основные занятия, в столовую и из столовой.
План был утвержден штабом полка, и вскоре я приступил к его выполнению. Получил разрешение израсходовать на обучение каждого бойца по пять винтовочных патронов, по одному пистолетному патрону и одной гранате-лимонке, но только после изучения материальной части видов оружия. Через несколько дней я приступил к занятиям - серьезно и кропотливо. За теми, кто не справлялся с заданием, закреплял тех, кто хорошо усваивал материал, и не разрешал останавливать тренировки. С командирами отделений занимался особенно упорно, используя каждую свободную минуту. Через две недели все бойцы четко отвечали по вопросам об устройстве, неисправностях и устранении неисправностей оружия.
На третий день после вступления в должность командира взвода я был вызван к командиру полка майору Андрееву. День был в разгаре. Над городом нависли тучи, закрыв все небо, но дождя не было. Я решил, что сделал что-то неладное и шел с ощущением непонятной вины. Постучав, вошел в кабинет комполка и, как положено по уставу, доложил:
- По Вашему приказанию младший лейтенант, командир комендантского взвода прибыл, - и резко опустил руку.
За столом - несколько в сторонке - сидели комиссар полка Колпаков и начальник штаба Сорокин. Майор Андреев указал на стул:
- Садитесь, младший лейтенант!
Сел, разглядывая их в ожидании ОВ - очередной взбучки. Встретился я с ними впервые, и робел.
- Где Вы живете, - спросил Колпаков.
 |
| 12 февраля 1938 года, незадолго до событий главы "Эльмар Ларенс" |
- О, это далеко. Женат?
- Женат, имею дочь.- Где служил?
- В авиабригаде. Сначала шофером, потом зав. делопроизводством автороты, а с октября по апрель учился на курсах младших лейтенантов по 117 стрелковому полку в Омске.
- Партийность?
- Кандидат ВКП(б) с 1938 года.
Мы слышали, что Вы обучаете бойцов по новому плану. Так это?
- Так, товарищ майор!
- Как Вы справляетесь? Живете далеко, времени-то не хватает?
- Что сделаешь. Из дома выезжаю рано, домой возвращаюсь поздно. Но жена пока не сердится.
- Хорошо, - сказал командир полка, - у нас тут освободилась одна комната в крепости. Хотели ее отдать Вашему командиру батареи лейтенанту Ларенсу, но он отказался, просил в ней поселить Вас с семьей. Устроит Вас такой вариант?
- Спасибо, товарищ майор, но как-то неудобно занимать комнату, предназначенную моему командиру. У него тоже есть жена.
- Все улажено. Завтра обратитесь к майору Сандлеру, ему такое распоряжение уже дано. Вопросов нет? Можете быть свободным.
Я круто повернулся, стараясь быть спокойным, и вышел из штаба. Внутри клокотало. Я был счастлив до бесконечности. Теперь я мог с бойцами быть с подъема до отбоя, тем более что люди обходились со мной просто, многие весело шутили. При моем появлении взвод становился по-деловому оживленным. Это льстило, я чувствовал, как поднимается настроение. Каждый человек взвода для нового командира - это страничка не читанной еще интересной книги. Я каждый раз шел к своим бойцам в ожидании чего-то нового, интересного, и это вызывало нетерпение, ускоряло шаг. Много мы проводили занятий, бесед, я водил взвод в цирк, драмтеатр. Вместе мы слушали симфонический оркестр в клубе СТС.
В начале июня меня вызвал начальник штаба капитан Сорокин и сообщил, что командование решило перевести меня в парковую батарею командиром автотранспортного взвода. Спросил, согласен ли. Я не знал, что ответить. Жаль было расставаться с этими замечательными ребятами из моего взвода, в то же время тянуло ближе к автомобилям. Сказал, что надо подумать. Комиссар подал мне лист бумаги, где был напечатан приказ командира полка о моем перемещении, и добавил:
- Вы - бывший шофер, Вам и служить при автотехнике, а на должность командира комендантского взвода прибыл младший лейтенант Афанасьев, - и уже серьезно, по-военному приказал, - Сегодня передайте взвод Афанасьеву в торжественной обстановке. Командир батареи Ларенс знает об этом. Афанасьев сейчас у него.
Вышел я от капитана Сорокина в глубоком раздумье, как будто меня только что здорово отстегали, и побрел в роту. Ларенс сидел с Афанасьевым. Они о чем-то разговаривали, но при моем появлении замолчали. Афанасьев встал, подал мне руку и, слегка улыбаясь, представился. То же самое сделал я. Ларенс сидел молча и смотрел на нас. Познакомившись с новым командиром взвода, я подал приказ Ларенсу и сел. Он долго читал бумажку, почему-то вертел ее и, наконец, сказал:
- Жаль, конечно, но колесо истории не повернется, - и, не глядя на нас, добавил, - Идите, передавайте взвод. Постройте с полной боевой, я выйду.
В тот же день я был уже у командира парковой батареи Помозова. Он встретил меня сухо. Разговор состоялся сугубо официальный, но я был спокоен, так как слышал, что Помозов по натуре малообщительный, но знающий командир. Он окончил военно-техническое училище и, как командир, был на своем месте. Правда, несколько грубоват, но работать с ним можно.
Знакомство с водителями прошло не так, как с комендантским взводом. Я обошел все машины парка, познакомился с каждым водителем, не вдаваясь в подробности, а вечером построил взвод, сообщил, что отныне - я их командир. Внимательно осмотрел с ног до головы каждого бойца. Стало как-то не по себе. Видно было, что это не бойцы, а шоферы, одетые в военную форму. С гражданской дисциплиной, хотя в армии прослужили уже больше года. На другой день я прибыл в казарму рано, еще до подъема. Дневального на месте не оказалось, но вскоре он появился, одернул гимнастерку и просто сказал:
- Дневальный Черемных.
Я сделал ему короткое замечание на отсутствие, на расстегнутый ворот гимнастерки, нечищеные сапоги и дал команду "подъем" - эта команда подавалась звонком. Спящие бойцы не отреагировали. Была подана повторная команда - голосом:
- Подъем!
Люди зашевелились, но продолжали лежать. Это для меня была неожиданная неприятность. Я громко и строго дал команду:
- Тревога!
Люди быстро вскочили, начали одеваться. Едва они успели надеть брюки и сапоги, я приказал строиться. В это время зашел командир батареи. Выслушав рапорт дневального, он прошел вдоль строя, почему-то не посмотрев в мою сторону, и дал команду быстро умываться и одеться. Появившемуся старшине приказал:
- После завтрака - людей в парк, - и ушел.
Я был озадачен. Подошел к старшине и попросил его построить отдельно бойцов автотранспортного взвода. Старшина Крюков приказ выполнил. Я снял с себя гимнастерку, подал команду:
- За мной!
Вышел из казармы и побежал по кругу, бойцы потянулись следом. Пробежав три круга, построил бойцов в две шеренги и начал с ними зарядку, говоря:
- Делай, как я.
Сначала они делали упражнения неуклюже, но все же делали. Видно было, что зарядкой с ними никто не занимался. Так поступал я каждое утро в течение недели, а вечером - прогулка и строевой шаг. Через неделю увидел в казарме старшину Крюкова. Когда я вошел, он встал, поприветствовал меня и подал команду "подъем", а потом сказал:
- Я сам поведу всю батарею на зарядку.
Что ж, веди, а я понаблюдаю. С этого дня батарея стала настоящим воинском подразделением, а Помозов как-то заметно подобрел ко мне. Часто проводил я с бойцами всей батареи политзанятия, а политинформации - каждый день. В середине июня к нам прибыл политрук Скобелев. Имени не помню, а отчество Кузьмич. Мы его так по отчеству и называли.
Это был добрейший человек, политически грамотный, мобилизованный гражданский из города Иваново. С прибытием Кузьмича я освободился от политзанятий, но политинформации продолжал вести, присутствовал на всех занятиях, которые проводил Кузьмич. Это было очень интересно. Он не читал лекций, а говорил, беседовал, периодически - и к месту - вворачивая короткие юмористические рассказы. Бойцы слушали его, разинув рты, и взрывались смехом после каждого такого рассказа, какой-либо смешной короткой истории. Он много знал, а может, тут же сочинял их в процессе занятий, и умел смешно и интересно преподнести нужную информацию. Таков был наш политрук Кузьмич.
В середине июня мы выехали с полком в летние лагеря Черемушки, поселились в палатках. Меня почему-то все время тянуло к Ларенсу, и я устроился в одной палатке с ним. Помозов, Кузьмич и командир взвода мл. лейтенант Яковлев, только что прибывший из отпуска, жили в другой палатке в расположении батареи.
Такая жизнь продолжалась у меня до 20 июня 1939 года.
Ольга Ивановна ,пожалуйста свяжитесь со мной.Я Вам отправила заявку на Одноклассниках.С уважением ,Тамара Аксенова
ОтветитьУдалить