четверг, 21 февраля 2013 г.

Андрей Срибный. СОВСЕМ БЕСПЛАТНО - СЛИШКОМ ДОРОГО

Размышления бывшего подводника, а в 2004 году -
 военного пенсионера,  о монетизации льгот. 
Статья тоже оказалась опасной в части 
заражения  умов горожан опасными мыслями, 
а потому - неопубликованной.



Велик и могуч русский язык. Наша фразеология что угодно вытерпит. "Замена льгот" — словосочетание, которое выдумали господа Починок, Зурабов и Жуков, — это словесная казуистика, которой легко запутать население. Никто из них не сказал: "Мы лишаем вас конституционного права" или права, прописанного в Указе президента, или права, завоеванного на полях сражений. Нет, мы не лишаем вас права, мы просто заменяем льготы на компенсации".

Идет словоблудие от лукавого, как записано в Библии. На самом деле "замена льгот" — это отмена конституционных прав. Я имею право, а теперь меня этого права лишают. К примеру, я — ветеран, я — инвалид имею право в любом городе России сесть в любой трамвай, автобус, троллейбус, войти в любую станцию метро, не спрашивая принадлежности транспорта – Ловозерское это,   Мончегорское, или какое-то другое АТП. Могу сесть в любую электричку. Теперь меня этого права лишают.

Приведу аналогию с правом каждого стать президентом страны. Им по Конституции может быть любой гражданин, достигший определенного возраста. Мы знаем реально, что этой возможности у каждого — нет. Эта возможность если либо у правопреемника г-на Ельцина и у того, кого г-н Путин назначит своим правопреемником, либо у председателей каких-то партий и фракций. То есть у всех, у нашего многомиллионного населения,— такой возможности нет. Так давайте мы отменим и это право.

Почему правительство замахнулось на льготы? Дело в том, что для начала тот же самый Жуков, тот же самый Починок и тот же самый Зурабов отдали очень ограниченному кругу людей наше общее государственное достояние, которое принадлежало нам, которое строилось на деньги наших родителей и наши с вами деньги. Для этого, зарабатывая рубль, мы получали семнадцать копеек, и прежние руководители рассказывали: "Твои восемьдесят три копейки нам нужно, чтобы мы тебе строили АЭС, гидроэлектростанции". В один "прекрасный" день я вдруг узнаю, что они принадлежат г-ну Чубайсу. Железная дорога — сама по себе, она уже не государственная, а кому-то принадлежащая; связь — тоже не государственная.

В результате меня лишают права льготного пользования электроэнергией, транспортом, связью, потому что мое право сейчас упирается в права частных фирм. То есть, сначала государство расписалось в своем бессилии, потом оно все распродало, затем расписалось в своем бесправии, и теперь оно просто-напросто лишает меня льгот. Я бы понял, если бы г-н Жуков вышел и сказал: "Мы поставлены в такие условия, что больше ничего не можем обеспечить. Мы абсолютно во всем бесправны, нам больше ничего не принадлежит. Поэтому извините нас, господа ветераны войны и ветераны труда, кончилось то время".

Возвращаясь к фразе "замена льгот", скажу, что она придумана, потому что не все понимают суть дела. Изменяется не одна единственная статья закона "О ветеранах". Изменения затрагивают более ста пятидесяти законов, и мы еще не знаем, во что это выльется. Господа реформаторы заявляют, что не каждый пенсионер, не каждый инвалид пользуется льготными лекарствами, потому что эти лекарства отсутствуют в аптеке.

Теперь, говорят они, на каждого ветерана, каждого инвалида, не спрашивая, пользуется он льготами или не пользуется, мы выделяем социальный пакет 440 рублей. Это сегодня — 440. Завтрашняя инфляция, а она у нас идет ежегодно не ниже 8-10 процентов, эти 440 рублей  превратит в ничто. Министр путей сообщения сказал, что ему для пригородного сообщения будет достаточно сорока рублей, которые выделит правительство. Завтра он скажет, что этих денег недостаточно. Но правительство молчит о том, будут ли эти деньги индексироваться.

Инфляцию мне сообщают в процентах, рост цен — в рублях и копейках. Почему же здесь называют определенную сумму – 440? Почему не говорят, что это будет процент от минимальной заработной платы? Почему не хотят сделать так, как сегодня, когда льгота по квартплате составляет 50 процентов? Тогда я, предположим, буду знать, что половина — моя, оплату второй половины государство взяло на себя.

Чтобы было понятно, во что превратится замена льгот фиксированной денежной компенсацией, приведу следующий пример. Когда развалился Советский Союз, Вооруженные силы СССР быстренько преобразовали в Вооруженные силы России. Под это дело нужно было издать новый закон — "О Вооруженных силах РФ". В нем, примерно по тому же принципу, как это было в старом законе, записали, что каждый не умерший пенсионер и ветеран Вооруженных сил имеет право на бесплатное санаторно-курортное обеспечение за те болячки, которые получены на службе.

Потом решили: нет, совсем бесплатно — это слишком дорого. Мы будем платить вам денежную компенсацию — шесть минимальных размеров оплаты труда. Минимальный размер был около 90 рублей, и этот МРОТ, с небольшим нарастанием,  держался довольно долго. К этому времени к власти пришел г-н Путин и решил, что привязка к МРОТу прибавляет забот чиновникам, и утвердил денежную компенсацию в сто рублей.

Никто же никому не сказал, что инфляция растет, МРОТ будет увеличиваться. Военные пенсионеры поняли так, что когда МРОТ станет 200, базовая цифра измениться и здесь. Теперь у нас МРОТ – 600, а те 100, которые были прописаны господином Путиным на санаторно-курортное обеспечение, так этой суммой и остались. В результате государство мне, ветерану вооруженных сил, если я к концу года не помру, заплатит 600 рублей санаторно-курортных.

Выехать на эти деньги я не смогу,  в лучшем случае найду где-то на Кольском полуострове профилакторий. 1200 рублей — минимальный курс лечения в нашем профилактории. То есть теперь я должен уже за два года собрать санаторно-курортные, чтобы пройти лечение, при условии, если сумма не повысится. Вот что такое закрепленная сумма на бесплатное санаторно-курортное обеспечение.

Пусть не каждому старику нужно ездить в электричке, но у каждого старика зубы начинают вылетать только так. И если до этого я мог прийти в стоматологический кабинет, сесть в кресло, открыть рот и сказать: "Доктор, делайте со мной, что хотите. Мне в мои 60 лет уже, в принципе, все равно, что там будет – фарфор, хрусталь ли, с алмазным ли напылением или без него. Мне самое главное, чтобы у меня  были хоть какие-то зубы, чтобы я мог ими откусить кусок хлеба, а не питаться одной манной кашей".

Теперь  стоматолог скажет: “Это услуга оплачиваемая”. Где взять деньги? К кому обратиться, чтобы мне эти деньги выплатили? Псковская бабулька не задумывается над этими элементарными вещами, не думает, что рано или поздно у нее начнет "плясать" давление, и клофелин она не сможет приобрести. Пусть сегодня он стоит недорого, но мы не знаем, сколько он будет стоить завтра. Система обеспечения льготными лекарствами, пусть и не самая удачная, спасает жизни многим тяжело больным людям. После отмены льгот эти люди вообще лишатся лекарственной поддержки. Положено мужчинам по среднестатистическому возрасту 57 лет, значит, нечего и баловать шестидесяти-семидесятилетием.

Мне нравится, когда нас всех оптом приглашают заняться бизнесом – мелким, крупным.  Понимаю, если это предлагать тридцатилетним и сорокалетним. Но их замена льгот не касается: они не ветераны войны, не ветераны труда. Что же призывать меня, шестидесятилетнего, к примеру? А куда деваться инвалиду первой группы? Каким частным бизнесом может заниматься он, даже если захочет? Будь он семи пядей во лбу, но если они прикован, предположим, к инвалидной коляске, это трудно себе представить. Вот и выходит, что социальная политика государства направлена на дискриминацию своего коренного населения.

В отношении полярок, по большому счету, нельзя применять слово льготы. Это — право. Лишая себя права проживать ниже сорок шестой параллели, я вступил в правовые отношения с государством. Государство мне сказало: вот твой регион проживания, мне нужны люди в этом регионе. Они не нужны мне в Краснодарском крае, поэтому надбавок в Краснодарском крае нет. Мне нужно, чтобы на Кольском полуострове кто-то добывал руду, кто-то обеспечивал добычу этой руды, кто-то проходил службу. Тогда я, государство, беру на себя обязательства компенсировать трудные условия жизни. Теперь государство забывает об этих обязательствах, взятых на себя.

В том, как сегодня над нами экспериментируют, есть и моя вина. и многих таких же, как я. В нас воспитывали дух патриотизма: ты обязан выполнять свой долг. Свой — какой? Профессиональный. Ты военный — значит, будь добр, воюй. Ты пекарь — значит, пеки. Ты плотник — строгай. Никто не призывал задумываться о гражданском долге. Понятие "гражданский долг" было для нас мифологическим. Это тоже словесная казуистика: вот здесь ты должен, а здесь — не нужно думать, это не твое дело. Как большинство, я считал, что не мое дело вмешиваться в перемены, происходившие в стране, предоставляя действовать другим. Не зря говорят, что каждый народ имеет то правительство, которое заслуживает.

Размышления капитана III ранга в оставке
записала Ольга Лукичева


Комментариев нет:

Отправить комментарий